Неточные совпадения
Они знали, что в восьмидесяти верстах от них была «губерния», то есть губернский город, но редкие езжали туда; потом знали, что подальше, там, Саратов или Нижний; слыхали, что есть Москва и Питер, что за Питером живут французы или немцы, а далее уже начинался для них, как для
древних, темный мир, неизвестные
страны, населенные чудовищами, людьми о двух головах, великанами; там следовал мрак — и, наконец, все оканчивалось той рыбой, которая держит на себе землю.
Видит серое небо, скудные
страны и даже
древние русские деньги; видит так живо, что может нарисовать, но не знает, как «рассуждать» об этом: и чего тут рассуждать, когда ему и так видно?
Я любовался тем, что вижу, и дивился не тропической растительности, не теплому, мягкому и пахучему воздуху — это все было и в других местах, а этой стройности, прибранности леса, дороги, тропинок, садов, простоте одежд и патриархальному, почтенному виду стариков, строгому и задумчивому выражению их лиц, нежности и застенчивости в чертах молодых; дивился также я этим земляным и каменным работам, стоившим стольких трудов: это муравейник или в самом деле идиллическая
страна, отрывок из жизни
древних.
Правда, она в сотни раз лучше, чем Лихонин, умела на улице, в саду и в комнате ориентироваться по
странам света, — в ней сказывался
древний мужицкий инстинкт,но она упорно отвергала сферичность земли и не признавала горизонта, а когда ей говорили, что земной шар движется в пространстве, она только фыркала.
Расскажет повесть дальных
стран,
Мстислава
древний поединок,
Измены, гибель россиян
На лоне мстительных грузинок...
Россия, под самодержавным правлением потомков великого Петра, возрастала в силе и могуществе; южный ветер лелеял русских орлов на берегах Дуная; наши волжские песни раздавались в
древней Скандинавии; среди цветущих полей Италии и на вершинах Сент-Готарда сверкали русские штыки: мы пожинали лавры в
странах иноплеменных; но более столетия ни один вооруженный враг не смел переступить за границу нашего отечества.
Однако надо сознаться, что греки-колонизаторы оставили в их душах самую свою типичную черту, которой они отличались еще при Перикле, [Перикл (ок. 490–429 до н. э.) — политический деятель
древней Греции; осуществил ряд демократических преобразований в
стране.] — любопытство и страсть к новостям.
Во граде Святого Петра воскресали для них священные тени Героев и мудрецов Греческих; во граде Святого Петра юные сердца их бились при имени Термопил и Маратона; во граде Святого Петра они беседовали с Платоном и Ксенофонтом; воображая
древнюю славу Греции, стремились душою к святым местам ее; воображая настоящее унижение
страны их, радовались пребыванию своему в
стране великих дел и Героев.
Уже орлы наши парили под небесами Востока; уже крылатая молва несла в
страны Великого Могола имя Российской Монархини; уже воинство наше, то подымаясь к облакам на хребте гор туманных, то опускаясь в глубокие долины, дошло до славных врат Каспийских; уже стена Кавказская, памятник величия
древних Монархов Персии, расступилась перед оным; уже смелый вождь его приял сребряные ключи Дербента из рук старца, который в юности своей вручал их Петру Великому, и сей град, основанный, по восточному преданию, Александром Македонским, осенился знаменами Екатерины… когда всемогущая Судьба пресекла дни Монархини и течение побед Ее.
Уничтожение Польской Республики возвратило независимость Курляндии, завоеванию храбрых Тевтонических Рыцарей,
стране плодоносной, известной в самых
древних летописях по своим рудокопиям, минеральным водам и прекрасному янтарю, собираемому на берегах ее. Но Курляндия, зная, что независимость всегда бывает несчастием для области бессильной, хотела славы принадлежать Екатерине. Монархиня прияла ее под Свою державу, и Россия обогатилась новыми Портами, драгоценными для успехов торговли.
Но общественные улучшения вводились в
стране очень медленно (этого не может не сознать автор) и вовсе не соответствовали этой высокой степени развития, на которой отдельные лица стояли у нас уже в самые
древние времена.
В
стране, где долго, долго брани
Ужасный гул не умолкал,
Где повелительные грани
Стамбулу русский указал,
Где старый наш орел двуглавый
Еще шумит минувшей славой,
Встречал я посреди степей
Над рубежами
древних станов
Телеги мирные цыганов,
Смиренной вольности детей.
За их ленивыми толпами
В пустынях часто я бродил,
Простую пищу их делил
И засыпал пред их огнями.
В походах медленных любил
Их песен радостные гулы —
И долго милой Мариулы
Я имя нежное твердил.
Но кто ж она? Что пользы ей вскружить
Неопытную голову, впервые
Сердечный мир дыханьем возмутить
И взволновать надежды огневые?
К чему?.. Он слишком молод, чтоб любить,
Со всем искусством
древнего Фоблаза.
Его любовь, как снег вершин Кавказа,
Чиста, — тепла, как небо южных
стран…
Ему ль платить обманом за обман?..
Но кто ж она? — Не модная вертушка,
А просто дочь буфетчика, Маврушка…
— «Вчера, — читал взволнованным голосом один генерал, — у почтенного начальника нашей
древней столицы был парадный обед. Стол сервирован был на сто персон с роскошью изумительною. Дары всех
стран назначили себе как бы рандеву [Свидание (от фр. rendez-vous).] на этом волшебном празднике. Тут была и «шекснинска стерлядь золотая», и питомец лесов кавказских — фазан, и, столь редкая в нашем севере в феврале месяце, земляника…»
Бессердечные византийцы, суровые слагатели отшельнических уставов, дышащие злобой обличители еретичества
древних лет, мертвящими буквами своих писаний навеяли на нашу добрую
страну тлетворный дух ненависти…
Продолжателем работ Палладия является основатель Общества изучения Амурского края Ф. Ф. Буссе. Работы его относятся к 1883–1889 годам. Разъезжая по области в качестве заведующего переселенческим делом, Буссе обратил внимание на
древние городища, оставленные в
стране ее первоначальным населением, и описал некоторые из них. [Ф. Буссе. Древности Амурского края. «Записки Общества изучения Амурского края», 1908 г., том XII.] Работы Буссе впоследствии продолжил князь П. А. Кропоткин.
Нравственность надо различать. Есть известные виды социального зла, которые вошли в учреждения
страны или сделались закоренелыми привычками и традициями. Такая безнравственность все равно что рабство
древних, которое такой возвышенный мыслитель, как Платон, возводил, однако, в краеугольный камень общественного здания.
Драмы этого времени, составлявшиеся во всех этих
странах преимущественно по
древним греческим образцам из поэм, легенд, жизнеописаний, естественно отражали на себе характеры национальностей: в Италии преимущественно выработалась комедия с смешными положениями и лицами.
В нейгаузенской долине, где пятами своими упираются горы ливонские и псковские, проведена, кажется, самою природою граница между этими
странами. Новый Городок (Нейгаузен) есть уже страж
древней России: так думали и князья русские, утверждаясь на этом месте. Отважные наездники в поле, они были нередко политики дальновидные, сами не зная того.
Страна эта ускользнула от исследования
древних космографов, и эта неизвестность давала обильную пищу фантазии.
Такова
древняя история
страны, лежавшей за «концом России», на рубеже которой высился деревянный замок владетельных купцов Строгановых, окруженный на неизмеримое пространство дарованными им жалованными царскими грамотами землями с построенными их же иждивением городищами, поселками и крепостцами, кипевшими жизнью среди этого обширного безлюдья.